На прошлой неделе в США сотрудники ФБР задержали для беседы депутата Госдумы Ингу Юмашеву, прилетевшую для участия в международном форуме. В российском МИДе инцидент назвали недопустимым, а известный своими резкими заявлениями сенатор Алексей Пушков даже предложил полностью прекратить поездки делегаций в Соединённые Штаты.
В связи с этим «Наша Версия» вспомнила историю 70-летней давности, когда инцидент с участием другой женщины привёл к разрыву на четверть века консульских отношений между Советским Союзом и США.
Весной 1948 года между СССР и его бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции возникли серьёзные трения. Причиной их стала ситуация в бывшей немецкой столице, поделённой на зоны оккупации. Сталин видел будущую Германию социалистической страной, начав поддерживать местных коммунистов и одновременно подавляя прочие партии. В свою очередь, Трумэну и Черчиллю совсем не улыбалось видеть в центре Европы коммунистическое государство. Пользуясь своим правом, Вашингтон и Лондон начинают вкачивать в подведомственные им зоны оккупации Берлина деньги, налаживают доставку продуктов, проводят денежную реформу – таким образом немцы должны увидеть, что капитализм даёт им еду и благополучие, тогда как социализм может накормить разве что лозунгами. Понимая, кто возьмёт верх в этой борьбе экономик, в конце июня СССР полностью перекрыл американским грузовым эшелонам доступ в Берлин. В Вашингтоне заворчали, но пока ещё сквозь зубы – ссора с вчерашним союзником была невыгодна не только в имиджевом плане, но и в политическом. Не шла на крайности и Москва – перед Советским Союзом стояла задача продавить свою позицию по Германии, а не вступать с Западом в клинч. Тем не менее, для того чтобы продемонстрировать Госдепартаменту серьёзность своей позиции, в Кремле решили сделать показательный шаг. В годы войны в США на фоне расширения сотрудничества были направлены десятки советских специалистов – теперь их вместе с семьями возвращали обратно. Одновременно закрывалась советская школа, в которой учились дети сотрудников. За отъезжающими прислали пароход «Победа». Назначили эвакуацию на 31 июля.
Из объятий родины и обратно
Увы, без ЧП не обошлось. Перед самым отплытием парохода из нью-йоркского порта выяснилось, что далеко не все советские граждане желают возвращаться из сытой Америки на разорённую войной родину. В порт не явились директор школы Михаил Самарин и учительница химии Оксана Касьенкина.
Несколько дней советское посольство молчало, не зная, как реагировать на побег. Поднимать шум? Позорно – что же это за страна, из которой бегут её же граждане? Молчать вроде тоже нельзя – другим будет пример…
Тем временем ситуация неожиданно разрешилась сама. 6 августа генеральный консул СССР в Нью-Йорке Яков Ломакин получил письмо. В нём сбежавшая Оксана Касьенкина слёзно молила простить её и принять обратно. «Я не враг. Я искренно преданная и любящая мою родину и мой народ», – писала она. Своё решение не возвращаться в СССР химичка объясняла депрессией: дескать, коллеги по школе так затравили её, что случился нервный срыв. В общем, никакой политики, просто женская истерика.
Казалось, инцидент исчерпан. К тому же ещё и с пользой для СССР. Приехав по адресу, указанному в письме, Ломакин увидал, что в доме находится представительство Толстовского фонда, который и приютил у себя беглянку. Фонд был основан в 1939 году дочерью Льва Толстого Александрой и провозглашал своей целью оказание помощи русским эмигрантам и беженцам. Толстая попыталась удержать Касьенкину и даже чуть не бросилась под колёса посольской машины, но с помощью полиции учительницу всё же удалось увезти. Ломакин внутренне торжествовал – неприятная история завершилась хорошо. Беглянка вернулась в объятия родины, и с американцами не поссорились. Можно заявить, что во всём виноваты представители фонда. К сожалению, консул не представлял, какие ещё сюрпризы ждут его впереди.
Консульства – закрыть!
В тот же день в консульстве прошла пресс-конференция, в ходе которой Касьенкина в подробностях рассказала об обстоятельствах своего побега. Выходило, что за неделю до даты отъезда её начали преследовать какие-то незнакомцы, которые на русском языке убеждали не возвращаться в СССР, потому что там всех сразу сошлют в Сибирь. Потом они насильно сделали ей укол в руку, отчего она стала ощущать себя как в бреду, сунули в машину и увезли.
Корреспондент ТАСС в красках описал ужас, который пережила несчастная учительница в лапах «русско-белогвардейских эмигрантских элементов». А вот на американскую прессу слова Касьенкиной впечатления не произвели. История и правда выглядела будто взятая из плохого детектива: роковые незнакомцы, загадочный укол, похищение… Однако предположение, что учительница попросту лукавит, стремясь оправдать своё решение остаться в Америке, выглядело бы слишком простым и скучным. В итоге газеты вышли с заголовками о том, что советские дипломаты силой увезли Касьенкину из дома Толстовского фонда, изготовили поддельное письмо от её имени и пытками заставили рассказать на пресс-конференции чепуху. Консул Ломакин передал копию письма для графологического анализа в ФБР, но всё было уже напрасно: история о том, как Советы охотятся в США за решившей обрести свободу учительницей, уже обрела, как нынче говорится, хайп.
У здания консульства, где до прихода следующего парохода поместили Касьенкину, собирается толпа. Репортёры и зеваки смотрят на окна, пытаясь углядеть что-то интересное. Их надежды с лихвой вознаградились. Днём 12 августа Оксана Касьенкина открыла окно на третьем этаже консульского особняка, встала на подоконник и бросилась вниз.
Работники диппредставительства тут же доставили её в американскую больницу. Врачи установили, что пациентка сильно повредила ноги, но опасности для жизни травмы не представляют. После этого пришедшая в себя Касьенкина сделала заявление: она хочет остаться в США, а потому просит защитить её от Советского Союза.
Теперь история, начинавшаяся как детектив, превратилась в драму, которые общественность, как известно, любит не меньше. Нью-йоркская «Сан» посвятила новому ЧП первую полосу: «Взятая в плен преподавательница прыгает из окна русского консульства». Происшествие с Касьенкиной обсуждается не только в печати, но и на уровне сената.
Поскольку обвинения в адрес СССР полетели стаей, не реагировать было невозможно. Советский МИД шлёт в Вашингтон требования выдать Касьенкину и Самарина, обвиняя американцев в их похищении, в ответ Госдепартамент заявляет ноты протеста. С каждым посланием градус взаимного напряжения становится всё выше. Кульминация наступает 19 августа. По настоянию Госдепартамента президент Трумэн объявил консула Якова Ломакина персоной нон грата, поставив ему в вину попытку похитить Оксану Касьенкину. В дипломатической практике подобная мера расценивается как демонстративное нанесение ущерба престижу страны. В принципе можно ответить Трумэну тем же, но Москва приходит в такую ярость, что следует решение: закрыть все советские консульства на территории США, а заодно «в соответствии с принципом взаимности» считать подлежащим закрытию консульство США во Владивостоке. Вновь консульские отношения между двумя сверхдержавами восстановятся только в 1972 году.
Её «счастливый конец»
Впоследствии инцидент с Касьенкиной стал темой для многих статей и даже конспирологических теорий. Их авторы пытались понять: что же на самом деле произошло тогда? Если учительница на самом деле хотела остаться в США, то зачем прислала письмо с раскаянием? Почему будто специально решила прыгнуть из окна, привлекая к себе внимание? Для чего затем принялась делать публичные заявления, называя Сталина тираном? Вопросы и правда уместные. Так что вовсе не на пустом месте возникли версии, будто Касьенкина в реальности была советским агентом и имела задание рассорить СССР и США. Благодаря этому Сталин получил повод прекратить бесполезный диалог с союзниками о судьбе Берлина и начал строить советский блок в Восточной Европе. Однако, похоже, всё объяснялось намного проще.
Спустя годы подробности истории учительницы поведала её подруга – такая же невозвращенка Нина Алексеева. Касьенкина и правда собиралась остаться в США, для чего и поехала вполне себе добровольно на ферму к толстовцам. Вот только она явно не рассчитала своих сил. Решение остаться в другой стране, становясь для своей преступницей, требует немалой воли и ещё большего запаса нервов, а Касьенкина была обычной слабой женщиной. «На ферме, как рассказывала она мне потом, её отправили на кухню чистить картошку, – писала Алексеева. – Это её не обидело, она считала, что каждый должен здесь что-то делать. Но когда к ней подошла какая-то дама и, свысока обращаясь к ней, сказала: «Картошку вы умеете чистить очень хорошо, я надеюсь, вы так же хорошо умеете мыть полы», это показалось ей уже издевательством. Всё-таки она была учительницей, её уважали и дети и мамы, и там никто не посмел бы её так высокомерно грубо обидеть». Потому, добавляла Алексеева, нет ничего удивительного, что Касьенкина послала письмо в консульство. Она только что полностью поменяла свою судьбу, сделала шаг в неизвестность, а вместо уютного убежища попала в место, где титулованные особы называют друг друга «князьями» и «графами» и смотрят на пришлую «беспородную» учительницу через лорнет. Само собой, что у неё не выдержали нервы.
И из окна она шагнула тоже от отчаяния. «Вокруг консульства толпа журналистов, жаждавшая сенсации, установила круглосуточное дежурство. С улицы кричали: «Прыгай! Прыгай!!!» «Я чувствовала себя как зверь, попавший в ловушку», – с горечью рассказывала мне Оксана Касьенкина, – описывала Алексеева. – Когда Касьенкина с поломанными костями лежала в госпитале, интерес к ней был огромный. Вокруг неё вертелась целая куча искателей сенсаций, в целях наживы старавшихся опередить друг друга. До тех пор, пока она была сенсацией, её таскали повсюду как экспонат. Но как только ажиотаж вокруг её прыжка иссяк, интерес к ней тоже прошёл, и она, вся искалеченная, без гроша, скончалась в каком-то старческом доме. Надо сказать, что у неё был счастливый конец».
Как простая учительница рассорила СССР и США