В Санкт-Петербурге и Ленинградской области растет количество преступлений против детей и подростков — в том числе много загадочных исчезновений, как правило, связанных с криминалом. Приведем статистику побегов из семьи, громкие случаи и задумаемся — есть ли тут региональная специфика?
Есть вот такая статистика от полиции ГУ МВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области — 1050 преступлений против несовершеннолетних за четыре месяца текущего года против трети меньше за тот же период прошлого года. А еще имеется интересная информация от петербургского поискового отряда «ЛизаАлерт» — в апреле 2021 года в 78 и 47 регионах пропали целых 46 ребят до 18 лет (из 229 пропавших в целом). Большой процент, не правда ли? А в мае, по данным МВД, пропало уже 75 несовершеннолетних. И в чем же дело?
Шесть убиты, восемнадцать не найдены
Правоохранители из полиции и Следкома, конечно, не любят отвечать на такие вопросы. По трем причинам — вдруг это их недоработка (1); может один какой-то конкретный маньяк завелся в конкретном регионе, а они его не «профилактировали», что опять недоработка (2); наконец, как узнал корреспондент «Нашей версии» в Санкт-Петербурге, в среднеобразовательных школах зачастую до последнего уговаривают родителей не подавать заявление на розыск ребенка-подростка, потому что это «негативно сказывается на имидже учебного заведения, а исчезновение ведь обычно связано просто с подростковой любовью, сложными отношениями в семье, но ведь всё равно найдется».
Что тут сказать… Понятно, доля истины в этих словах есть. Но ведь статистика тоже вещь упрямая, — шестеро подростков найдены мертвыми (некоторые изнасилованы; напомним, это только за апрель, пока свежей статистики не предоставлено), еще 18 несовершеннолетних просто до сих пор не обнаружены. Школам на это, кажется, плевать. Они давно «государство в государстве» и даже, возможно, совсем не по вине самих сотрудников-учителей. Не случайно, в Петербурге уже стали отмечать каждое 25 мая Международный день пропавших детей. С 2017 года.
Самый «бегущий» возраст
Всё-таки удалось неформально поговорить с оперативниками городской и областной полиции, которые занимаются этими уголовными делами, и, в отличие от начальства, имеют своё мнение, замешанное на жалости к трупам детей, которые им приходиться осматривать во всех подробностях. Они не «меглины» из сериала «Метод», маньяков не «чуют», просто не равнодушные к своей трудной профессии люди.
Итак, что же происходит. Потому что статистика вопиющая, не стандартная ранее для Санкт-Петербурга и Ленинградской области. К чисто криминальной стороне вопроса чуть ниже, а пока отметим, что проблема ухода тех же подростков даже из благополучных семей вечная, не говоря про мальчиков и девочек, которые бегут из родной семьи из-за регулярного насилия или сексуальных домогательств. Так вот, на сегодняшний день на оба северо-западных региона приходится только одна общественная организация «Транзит» (раньше было больше), которая принимает сбежавших детей-подростков. Впрочем, сами они почти не знают, что их есть кому принять и выслушать. И решить проблему тем или иным образом. Наоборот, есть страх перед «транзитом» в детский дом.
Теперь что касается криминальных особенностей пропажи детей-подростков. «Сбежавшие сами, а не похищенные, конечно, также сразу становятся уязвимыми на улице, — рассказывает «Нашей версии» бывший оперуполномоченный оперативно-разыскного отдела №4 ГУ МВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области И. — Мы не раз раскрывали дела, когда дети попадали в настоящие бордели или педофильские логова. Например, был один мужчина в Красносельском районе, уже за шестьдесят лет, ранее судимый за развращение малолетних, так он в своей однокомнатной квартире построил трехярусные кровати для беспризорничавших детей. Ну и насиловал их за кров и еду. Кроме того, сбежавшие из дома дети порой сбегали от сексуального насилия… своих родителей, как в том же Красносельском районе в прошлом году. Там отец прямо в коммуналке насиловал 10-летнего сына. Наверняка соседи всё знали, но наше современное равнодушие поражает (речь, видимо, идет вот об этой истории). Был также вообще громкий случай, но он давнишний, когда питерские сутенеры организовали бордель из «бесхозных» малолеток для иностранцев, прежде всего из США. Они устраивали в Петербурге секс-туризм. Схема действовала, кажется, пять лет. Я это всё к чему — на бродяжничающих подростков есть своя криминальная востребованность. Насколько знаю, сейчас в питерской полиции есть планы особых мероприятий по быстрому выявлению пропавших детей, в этом активно будут участвовать ППС и ДПС, но всех секретов раскрывать не буду».
Еще один сотрудник полиции, уже действующий, рассказывает корреспонденту «Нашей версии»: «Бегут, по статистике, чаще всего подростки 14-17 лет. В 90-е они часто сбивались в настоящие опасные банды, создавали «бригаду». Как правило, разбойничали. Сейчас такого нет, в основном, именно сами молодые ребята становятся жертвами. Сказывается тут и напряженная, скажем так, миграционная обстановка. Вслух об этом говорить не принято, но высокий процент преступлений, преимущество сексуальных, совершают приезжие из солнечных регионов. Что делать? Не хочется говорить банальные вещи — о том, чтобы родители уделяли детям больше внимания, чтобы школьные психологи лучше и с душой работали, чтобы заявления о пропаже регистрировались в полиции сразу. Что толку из пустого в порожнее. Из чисто прикладных вещей скажу непопулярную для своего главка вещь, где есть специальный разыскной отдел, — но это не дело, когда детей пропавших разыскивают всего несколько оперативников, хоть и задействуя другие службы. Упор надо делать на районные отделы полиции — подросток зачастую шляется по родному району, в первые часы надо шерстить все сомнительные места-притоны, они вполне известны. А еще, как показывает практика, ушедшие из дома подростки, в том числе в Ленинградской области, довольно быстро объявляются в центре Петербурга. Им хочется посмотреть, как бы «на свободе», поискать там приключений на свою… Поэтому сразу должно быть повышенное внимание к «потеряшкам» от райотделов Центрального района. С этим есть ныне проблемы».
Говорят полицейские и про региональную специфику, которая отчасти общая с Москвой и Московской областью. Из области подростки как правило бегут в столицу «райцентра». Поэтому большинство подростков, пропавших в Ленобласти, обычно находятся в Питере. Не всегда вот только живыми.
… Если в этой теме пытаться найти хоть что-то позитивное, то в том, что в полиции активно думают над проблемой пропажи детей. В том числе идет особый негласный контроль над рецидивистами, отсидевшими за педофилию. Как водится в оперативной работе, когда одна «тема» разрабатывается особенно интенсивно, с привлечением больших сил сотрудников, попутно раскрываются другие преступления, порой весьма давние.
Почему подростки пропадают всё чаще, а полиция ищет их в борделях