На фоне нынешних острых противоречий и споров России с Западом и НАТО в особенности порой даже удивительно, насколько ещё более враждебно по отношению к России звучат голоса политиков из стран Восточной Европы. «А ведь это мы освободили их от нацизма в годы Второй мировой войны. За что же они нас так ненавидят?» – раз за разом повторяют вопрос наши политики.
Перво-наперво надо признать, что в обывательском восприятии нынешних поколений восточноевропейцев история Второй мировой войны воспринимается совсем не так, как у нас. Она воспринимается прежде всего через призму отречения от всего послевоенного общественного строя, как считают восточноевропейцы, навязанного им СССР. Для молодых поляков, румын и чехов освобождение их стран силами Красной армии теперь подаётся как смена одной оккупации (гитлеровской) другой (сталинско-советской). Потому неудивительно, что больше половины молодых европейцев считают, что решающую роль в победе над фашизмом сыграли США. В рамках взятого новыми правящими элитами Восточной Европы курса на интеграцию в западные структуры (ЕС, НАТО) отчасти это было неизбежно. При этом старания неофитов оказались усилены ещё и определёнными комплексами: многим из них пришлось в молодости пройти свой курс конформизма, сотрудничая как с СССР, так и с тогдашними коммунистическими властями. Вот они и «мстят» сами себе.
Однако ещё до нынешнего кризиса вокруг Украины компанией Globsec было проведено любопытное исследование об отношении к России в восточноевропейских странах. Так выявились три группы: симпатизанты России (Сербия, Болгария, Черногория, Словакия), «прагматики», считающие, что с Россией можно и нужно сотрудничать, поскольку это выгодно (Венгрия, Чехия, Северная Македония), и «скептики», чтобы не говорить русофобы (Румыния и Польша). Это показывает, что распространённые на массовом уровне те или иные отношения лишь в небольшой степени либо никак не зависят от событий Второй мировой войны и от того, кто на какой стороне воевал – Болгария, если кто забыл, вообще сражалась за Гитлера. Гораздо большую роль играют давние культурно-исторические связи. И в этом плане для сербов и болгар важнее роль Российской империи в освобождении от турецкого ига, а для поляков – три раздела Польши. То есть историческая «традиция» возобладала над «сиюминутной» войной.
Однако проблема в том, что даже на фоне болезненного отрицания «советского наследия» наш имидж в Восточной Европе мог бы быть гораздо лучше. Но тому есть два основных препятствия. Первое – экономическая слабость. Страна, выдающая на-гора менее 2% мирового ВВП, с трудом может претендовать на то, чтобы создавать и, главное, навязывать соседям свои культурные матрицы, проводя экономическую экспансию. Создавать привлекательный образ «светлого замка на холме», куда хотят ехать учиться студенты, работать специалисты и отдыхать туристы.
Второе препятствие уже сугубо субъективное. Речь о работе тех структур, которые отвечают у нас за «мягкую силу». Эта работа в постсоветские годы оказалась, по сути, провалена. Как мы Украину упустили, так и всех остальных, кто с ней рядом. Кто по традиции шёл работать в МИД на «непрестижные» направления Восточной Европы и бывших республик СССР? Те, кто не смог устроиться на престижные. То есть более слабые кадры. Вот и весь ответ.
Отдельно стоит сказать о Россотрудничестве, которое в структуре МИДа как раз отвечает за «мягкую силу». Этой структурой все постсоветские годы руководили откровенно слабые в профессиональном качестве люди, для которых это было либо «политической ссылкой», либо необременительной синекурой. При том, что на сегодня эта организация имеет 98 представительств в 81 стране мира! И почти везде эта организация присутствует в роли пассивного статиста, проводящего в лучшем случае для галочки какие-то ритуальные мероприятия в старомодном советском духе, не заботясь о том, как такая работа сказывается на усилении или ослаблении влияния России в той или иной стране.
Остаётся добавить к этому почти нулевую готовность взаимодействовать с перспективными зарубежными проектами, часто бессмысленную трату денег на грани коррупции и пристраивание «блатных» на тёплые и безответственные места. Вот и вся работа Россотрудничества в постсоветские годы. Получая 4–9 млрд рублей в год, эта структура денег не отрабатывала. Методы работы оставались чисто «совковыми»: «малотиражные» выставки, отправка небольшого числа местных студентов учиться в РФ. Приход нового энергичного руководителя в лице Евгения Примакова сулит Россотрудничеству спасительные перемены, но они займут какое-то время – чистить и перестраивать надо слишком многое.
Впрочем, ключ к успеху на пути к «любви и дружбе» со стороны соседей лежит внутри нашей страны: чем сильнее мы будем экономически, чем успешнее будем продвигаться к созданию привлекательного образа жизни и общественного устройства, тем сильнее к нам потянутся даже те, кто нас исторически не любит.
Почему Россию не жалуют в Восточной Европе