После того, как студент Керченского политехнического колледжа устроил массовую бойню в учебном заведении, жертвами которой стали более двадцати человек, появилось очень много вопросов. Один из них касается мер безопасности, призванных защитить российских школьников и студентов.
В 2017-2018 году в России неоднократно случались инциденты с использованием холодного и огнестрельного оружия в образовательных учреждениях, причем, как правило, злоумышленники – это сами учащиеся: «Ивантеевский стрелок», напавший на учительницу информатики во время урока с топором и травматическим оружием, девятиклассники из Перми, набросившиеся с ножами на учеников начальной школы и педагога, поджигатель с «коктейлем Молотова» из Улан-Удэ, студенты из Назрани, открывшие стрельбу в колледже, и, наконец, «керченский стрелок» Владислав Росляков, из-за действий которого погибли более двадцати студентов и сотрудников учебного заведения. Почему это вообще возможно? Каким образом в школах, вузах и колледжах сегодня обеспечивается безопасность? Или, может быть, это только иллюзия?
Дмитрий Быков, российский писатель и журналист, в рамках своей авторской программы на радио «Эхо Москвы», заметил, что на фоне недавней трагедии в Керчи традиционно начнется поиск виноватых, которые допустили случившееся, и призвал не взваливать всю вину на «стрелочников».
«Они же не всемогущие, они посадили там внизу вахтера, а поставить рамки сами они, вероятно, не могут. Школьного или вузовского психолога заставить проводить регулярные тесты они не могут».
Безопасность для галочки
Со стороны порой может показаться, что школы и другие учебные заведения хорошо защищены. Многие из них оборудованы специальными рамками-металлодетекторами, системой электронных пропусков, видеокамерами и тревожными кнопками. Все это выглядит очень внушительно, но порой оказывается совершенно бесполезным. Металлодетекторы, как и в получившем печальную известность керченском колледже, часто вообще отключены – либо для того, чтобы избежать столпотворения на входе, либо просто из-за нежелания возиться с непривычным оборудованием, которое еще и срабатывает на каждую связку ключей. Как ранее сообщали СМИ, новая система безопасности появилась в Керченском политехническом колледже всего несколько недель назад. В каждом из двух корпусов учебного заведения были установлены металлодетекторы и турникеты. При этом никакого внимания на сигналы приборов не обращали, так как они срабатывали на любые мелкие металлические предметы и гаджеты. Бабушка-вахтер (а кто еще пойдет работать на эту должность с минимальной зарплатой?) тоже едва ли делает погоду, и максимум, чего от нее можно ожидать – это своевременное нажатие на тревожную кнопку. Камеры же вообще часто становятся нужны лишь для того, чтобы постфактум восстановить детали ЧП. Профессиональные охранники, как оказалось, тоже есть не везде.
К тому же, действительность такова, что даже если главный вход в образовательное учреждение защищен, что называется, капитально, существует множество способов попасть туда, минуя систему охраны. Практически в любой вуз вполне реально пройти «с улицы», заявив на вахте, что идешь к кому-то из преподавателей или в деканат за документами. В школы и колледжи можно войти через спортзал, столовую, черный вход и так далее. Разумеется, по инструкции все эти входы должны быть перекрыты, но на практике это соблюдается далеко не всегда.
Экстремальная педагогика
Безопасность – это не только камеры и рамки, это еще и постоянная, планомерная, напряженная работа по выявлению и блокированию опасных тенденций в каждом отдельно взятом классе или группе и во всем учебном заведении в целом. Конечно, далеко не каждый учитель способен с этим справиться. Быков, например, обращает внимание, что современная школа – это «экстремальное дело», и подавляющее большинство педагогических кадров не отвечают требованиям с этой точки зрения.
Как сегодня работают в школах с трудными подростками (при этом под трудными обычно понимаются не замкнутые тихони и жертвы буллинга, а прогульщики, неуспевающие и те, кто склонен этот буллинг устраивать)? Сначала это беседа с классным руководителем – хорошо, если не на повышенных тонах и в дружелюбной форме. Затем следует общение с родителями. Если это не помогает, учащегося, в зависимости от того, чем он привлек внимание к своей персоне, отправляют к завучу, социальному педагогу или психологу. В крайних случаях к ситуации подключается инспектор ПДН или комиссия. Из дисциплинарных мер практикуется постановка на внутришкольный учет или профилактический учет ПДН. Однако эти меры означают, что классному руководителю и социальному педагогу придется регулярно составлять отчеты, писать характеристики, посещать семью ребенка и так далее, поэтому учителя, и без того загруженные бумажной работой, нередко закрывают глаза на многие тревожные «симптомы», чтобы избежать лишней волокиты. И, скорее всего, никто не будет проявлять слишком пристальное внимание к обычному неконфликтному подростку, школьнику или студенту колледжа, просто из-за того, что он сторонится других и ни с кем не общается – главное, чтобы нормально вел себя на уроках. А нежелание идти на контакт с окружающими и «говорящий» профиль в социальных сетях в представлении большинства учителей — не повод для того, чтобы бить тревогу.
Быков: «В России должен быть создан институт, похожий на институт совершенствования учителей. Но это должен быть институт, где работают специалисты, педагоги, психологи, готовые разруливать сложную ситуацию. Вы сообщаете туда, если вы учитель, что в классе травля, и вы не можете с ней справиться. Приезжает такой инспектор, естественно, не под своим именем и не под своим прямым должностным назначением. Он приезжает, допустим, как проверка из вышестоящей инстанции, или как гость, или как заезжий писатель, как журналист, – неважно. Он приезжает в этот класс и начинает с ним работать. Он должен разобраться в ситуации на месте».
Поводом для вмешательства, как обращает внимание журналист, может стать буллинг, так называемые «синие киты» — любые идеи суицидальной направленности, а также поведение школьников, не контактирующих с остальным коллективом, страдающих от несчастной любви или переживающих из-за непростой ситуации в семье.
Быков напоминает, что проблема насилия в школах не решена не только в России, но и в США, однако это не повод возлагать вину на влияние Штатов. И самый эффективный способ ее решения – создание учителя нового типа, который будет способен справиться с вызовами сегодняшнего дня. И новая концепция должна быть выработана на государственном уровне, а не в отдельно взятых школах и колледжах. По его мнению, если меры не будут приняты прямо сейчас, подобные ситуации будут возникать снова и снова.
Трагедия в Керчи стала очередным поводом задуматься о безопасности в школах, колледжах и вузах