Снова массовое убийство в учебном заведении, и снова во всём виноват одиночка-тинейджер. И сценарий похож: за каких-то несколько минут неопытный стрелок с помповым ружьём насмерть укладывает девять человек. Что это – совпадение? Или между двумя трагедиями есть что-то общее, о чём нам не говорят?
Есть и ещё одно сходство. Как и после предыдущих школьных расстрелов, депутаты и чиновники уже наперебой бросаются предложениями. Эсер Миронов предлагает вернуть в УК смертную казнь за убийство, а его политический оппонент Жириновский – запретить прессе сообщать о таких инцидентах. Как умно! И тренд только один: «запретить», «ограничить», «усилить контроль». Система привыкла работать на запретительном топливе, но двигает она им только саму себя. Помнится, два с половиной года назад генерал Золотов докладывал, что президенту «представлен подготовленный Росгвардией и ФСБ комплекс мер». И оборот оружия контролировать станут всерьёз, и профилактику преступлений усилят донельзя. Ну и где всё это? Снова массовая стрельба в учебном заведении, снова детские трупы.
Очевидцев заставили замолчать? А зачем?
А теперь непосредственно о случившемся. Да, мы не знаем всех подробностей – и узнаем ли? Но расстрел детей в школе – не та тема, где государство может сказать гражданам, мол, это не ваше дело. Граждане этого могут и не понять. А вопросы тем временем появляются сами собой.
Керченского стрелка Владислава Рослякова и его казанского последователя Ильназа Галявиева подают как съехавших с катушек одиночек. Конечно, всё бывает. Вообще любому очевидно, что если кто-то берёт в руки ружьё и идёт расстреливать людей, которые не сделали тебе ничего плохого, то с головой у этого человека точно не всё в порядке. Непонятно только, стало ли отклонение само по себе причиной преступления или же его, скажем так, использовали. Ведь с самого начала очевидцы керченской трагедии уверяли, что стрельба в колледже велась с нескольких разных точек одновременно, что как бы должно исключить версию об одиночном нападении, а в сообщениях о казанском инциденте называли даже точный возраст и имя-фамилию старшего сообщника убийцы. Или, возможно, его куратора-наставника, то ли задержанного, то ли убитого при задержании. Но в сухом остатке Росляков с Галявиевым предстают одиночками.
Что ж, возможно, новостники и правда ошиблись в запарке. Но вот что сообщают по делу Галявиева в прокуратуре: мол, в будущем возможна «переквалификация на статью «Террористический акт» при наличии оснований». А что, заявил же глава СКР Бастрыкин спустя год после керченского расстрела, что Рослякову помогли проникнуть в здание его сообщники. Только признаются в этом не сразу – говорят, что обществу так спокойнее. В самом деле, к чему будоражить? Не прокомментировали в прокуратуре и то, каким чудом неумелый стрелок Галявиев за пару-тройку минут смог произвести 17 метких выстрелов из помпового ружья. Росляков, помнится, тоже отличился неправдоподобными меткостью и скорострельностью (20 выстрелов за 4 минуты, и каждый выстрел – прямиком в цель, при этом ранив ещё 50 человек), оперируя точно таким же, как и у Галявиева, турецким «Хатсан Эскортом». Но мы же помним установку – никаких сообщников!
А как вам такой момент – сообщалось, что в казанском инциденте, как и в керченском, слышались взрывы. Или взрыв. Так, во всяком случае, говорили очевидцы. То есть Галявиев, как и Росляков, отличился не только сверхметкой стрельбой, но и умением готовить взрывчатку. Тоже сами науку освоили, без посторонней помощи? Если так, то просто надо поверить, что у нас юнцы мастера на все руки. Кстати, обе печальные истории схожи ещё в одном – в сообщениях о погибших. Информацию и тогда и сейчас выдавали дозированно. Есть погибший. Уже трое. Нет, семеро. А теперь девять. Тринадцать! Нет, всё-таки девять. Понятно, что власть не хочет будоражить общество жуткими сообщениями. Но полуправда – это тоже ложь.
А вот ещё один необъяснимый поворот. Поначалу, как только появились первые сообщения о стрельбе в Казани, в Сети замелькали любительские съёмки с мобильных устройств – их делали школьники, очевидцы происходящего. Но затем эти съёмки пропали – как корова слизала. В керченской трагической истории тоже было множество комментариев очевидцев – учителей и учащихся колледжа. Именно очевидцы, напомним, сообщили о «перекрёстной» стрельбе, исключающей версию о стрелке-одиночке. Но в казанском сиквеле нет вообще никаких свидетельств, очевидцы как вымерли. И это, согласитесь, несколько странно. Может, очевидцев заставили замолчать? А зачем?
«Продукт деструктивной работы экстремистов»
В общем, слишком схожи эти два сюжета, керченский и казанский, чтобы не обратить внимание на такое бросающееся в глаза сходство. Расследованием обстоятельств казанского расстрела сейчас занимается центральный аппарат Следственного комитета России. В следственно-оперативной группе больше 100 следователей, экспертов и криминалистов, назначены три десятка судебных экспертиз. В том числе и взрывотехническая. Стало быть, адская машинка всё же была? Иначе зачем назначать экспертизу? Пока идёт следствие, остаётся лишь строить предположения. Некоторые из них поистине убийственны. «Есть версия, – делится размышлениями обозреватель «Царьграда» Александр Степанов, – что случившаяся трагедия – это тщательно спланированная радикалами акция устрашения». Ему вторит публицист Эдуард Биров: «Убеждён, что этот Ильназ дошёл до такого состояния не самостоятельно, его довели до него извне, накачали мерзостью и внушили мысли об убийстве, «перепрошили» его мозг. Он не одиночка-убийца, он продукт деструктивной работы экстремистов». «Это была спланированная акция устрашения, – убеждён руководитель организации «Право и порядок» подполковник МВД в отставке Олег Иванников. – Подобная тому, что случилась пять лет назад».
Пять лет назад нянька Гюльчехра Бобокулова отрезала голову четырёхлетней девочке кухонным ножом и разгуливала с ней в столичном метро. Уроженку Узбекистана признали невменяемой и вместо тюремной камеры отправили в больничную палату. Тем временем в НИИ Сербского провели психиатрическую экспертизу. Результаты её засекретили. Врачебная тайна могла бы послужить оправданием, когда бы этой весной Бобокулова не вышла на свободу и не уехала в свой Узбекистан. Её точно вылечили? Или дождались, пока страсти улягутся, да и отпустили на все четыре стороны? Не повторилась бы та же история и с Галявиевым – как бы неизлечимо больным, но дважды как минимум исцелявшимся, перед поступлением в колледж и покупкой оружия.
А ведь неудивительно, что массовые расстрелы произошли именно в Крыму и в Татарстане. В регионах, где проблемы исламского радикализма традиционно и тщательно заметают под ковёр. В день, когда казанский стрелок убивал детей, в Дубках под Симферополем силовики ликвидировали узбекского исламиста Наби Рахимова, планировавшего массовое убийство по заданию запрещённой в России террористической организации «Хизб ут-Тахрир»*. Когда бы вы знали, каких мук стоит в Крыму обзавестись разрешением на покупку травматического оружия! Автору этих строк, например, наотрез отказали – не вдаваясь в объяснения. Хотя все справки были, как положено, собраны и оформлены. Зато Рахимову и справки выдали, и оружие продали без разговоров, причём не травматическое, а огнестрельное. Как-то попахивает коррупцией.
Если исламист Рахимов и детоубийца Галявиев могут запросто приобрести стрелковое оружие, тогда когда законопослушные граждане этого сделать не могут, впору задуматься о нашей с вами безопасности. Государство жёстко реагирует на протестную активность и запросто организует проблемы тем, кто приходит на митинги оппозиции с безобидным складным ножиком в кармане, но одновременно не реагирует на то, как заправские преступники без труда обзаводятся огнестрелом. Сейчас, на волне казанской трагедии, тема снова актуальна – и нам снова обещают усилить контроль. А спадёт волна – и что дальше? Продолжать вопить о возврате смертной казни, как эсер Миронов? Ратовать, как Зюганов, за советское прошлое, в котором запрещено было всё, включая перочинные ножики чуть длиннее мизинца? А прессе под это ещё и рот заткнуть, чтобы лишнего не болтала, как предложил Жириновский. А так-то завинтить гайки, отобрав у охотников их двустволки, дело нехитрое. Вот только настоящим преступникам на такое завинчивание – тьфу и растереть.
То ли психи, то ли нет
Оборот легального оружия – не только стрелкового, но и травматического – контролирует Росгвардия. Памятуя о Рослякове и Галявиеве – неважно она с этим справляется. Золотов обещал доработать закон об обороте оружия – воз и ныне там. Может, не справляются бывшие внутренние войска с новой ролью? Идём дальше. Рослякову было 18, Галявиеву – 19. Кто там у нас занимается молодёжной политикой? Есть вообще такие, чтобы не болтовнёй занимались, а что-то реально делали? А ведь отсутствие внятной молодёжной политики – свидетельство отсутствия внятного образа будущего и у власти, и у страны. Тут на днях член КПРФ Нина Останина посетовала: «Проработать ужесточение правил оборота оружия проще, чем реально заняться государственной молодёжной политикой». А как себя чувствуют спецслужбы? Террориста Рахимова они «предусмотрели», хотя и не обошлось без стрельбы, а Галявиева – прозевали, как и Рослякова? Значит, по-прежнему хромает профилактика преступлений? И с осведомителями тоже не всё в порядке? Если так, то это – провал. А социальная тревога тем временем нарастает – социально-экономическая ситуация множит конфликтный потенциал. А что дальше – претензии к власти и разрушение рамок «социального договора»? Безопасности в обмен на аполитичность при этом никто не гарантирует.
А ведь начать можно с малого. Восстановить прежнюю разрешительную систему на оружие. Сегодня охотничий билет выдают (или продают) абы кому, а «дичью» для таких охотников нередко становятся люди. Пожалуй, следует восстановить систему, при которой стволы новичкам продавали только при наличии двух поручителей со стажем охоты не менее пяти лет. Для начала кандидатский стаж не менее года, дальше – экзамены. И коллективная ответственность за принятых в охотники новичков. Нет сомнений, что ни Росляков, ни Галявиев такой фильтр нипочём бы не преодолели. Разве это так сложно – навести элементарный порядок?
А он действительно нужен. И Росляков, и Галявиев купили свои копеечные «хатсаны» официально, получив соответствующие разрешения. Они не выдаются без предоставления справки о психическом здоровье. Стало быть, они оба – не психи? Понятно, что с Росляковым ясности уже не наступит, он мёртв, но Галявиев-то выжил и сейчас совершенно определённо косит под дурака, заявляя о «голосах» в голове и видениях, побудивших его совершить преступление. Пишут, что четыре года назад казанскому стрелку якобы поставили диагноз «энцефалопатия», а год назад и подавно – «атрофия головного мозга». Но тогда как же он поступил в колледж Татарского института содействия бизнесу, как находился на учёте в военкомате? Теперь, если Галявиева уложат в дурдом (как предположила понимающая, что к чему, Маргарита Симоньян), ситуация будет поистине идиотской. Ничего себе, российская медицина: один и тот же человек за короткий промежуток времени может получить две взаимоисключающие справки – что он совершенно здоров и что он же тяжело болен.
P.S. Когда верстался номер, стало известно, что в мае прошлого года в Казани покончил с собой 17-летний юноша, учившийся с Галявиевым. Он также говорил, что у него в голове поселились «демоны». А после его мать нашла в телефоне сына «определённые имена». Теперь она считает, что подростков может обрабатывать некая «деструктивная организация».
Александр Ключников, «Наша Версия»
– В обсуждении казанского ЧП, равно как и всех ему предшествовавших, лично меня вводят в недоумение два момента. Первый – во всех новостях обязательно подчёркивается, что родственники погибших получат по миллиону рублей. Словно это имеет хоть какое-то значение и деньгами можно хоть как-то заглушить ту боль, которая поселится в душах близких, увы, навсегда. Второе – во главу угла ставится вопрос, был ли в школе охранник.
Давайте не будем обманывать сами себя. Охранники в школе вообще не несут никакого смысла, поскольку бесполезны. В 99% случаев это предпенсионер или женщина, умеющие только нажимать кнопку и открывать входную дверь. Лицензию они получили, только чтобы прокормиться. Обсуждающие охрану в школе, вы правда считаете, что такие люди смогут обезоружить вооружённого стрелка?
Другой вопрос, пойдут ли они вообще ему навстречу. Речь даже не о том, что жизнь одна, а героем быть может не каждый. Во-первых, кроме дубинки, которой тоже надо уметь владеть, у охранника нет никакого оружия. Во-вторых, даже будь у него пистолет – первым стрелять ему себе дороже. Напомнить, сколько было случаев, когда даже выстрел в нападающего бандита суд признавал превышением необходимой обороны?
Вывод один: вся эта охрана – чистейшая профанация. Досмотр охранник проводить не может, поскольку не имеет полномочий. Вычислять террориста по поведению и физиогномике не обучен. Да что террористы – даже случись драка меж школьниками, он ничего сделать не сможет, поскольку контакт с детьми может выйти боком. Техничка тётя Зина, работавшая в моей школе, была и то полезнее – от её мокрой тряпки хулиганы разбегались как тараканы.
В своё время охранников поставили во все школы и детсады. Помогло ли хоть раз? Что-то не слышно. Выгоду имеют только владельцы охранных агентств, получающие госконтракты и часто связанные с силовиками. Потому обсуждать, куда смотрела охрана, пока убийца ходил по школе, значит, просто забалтывать тему.
Алексей Леонков, военный эксперт
– Сейчас есть такая установка, что школа должна только учить, а не воспитывать. Это неверно. Единственный помощник, который может сориентировать ребят, – школьный учитель. Но учителям запрещено воспитывать, зато на них навалили ещё больше отчётности, чем в советские времена. Вот этот формализм и добивает профессию. Впрочем, источник зла, в результате которого появились керченский и казанский стрелки, а также, с огромной долей вероятности, их будущие подражатели, кроется гораздо глубже. Он заключается в отсутствии воспитательных ориентиров. В стране они отсутствуют вообще, в принципе. У современных учащихся нет цели, нет сверхзадачи. Они ориентированы на потребление. И пока это остаётся реальным приоритетом, ситуация не изменится.
Пока общество не узнает всей правды о керченском и казанском расстрелах, оно беззащитно перед угрозой их повторения