Было время, когда журналисты определяли политику. После серии репортажей популярного телеобозревателя из Вьетнама Ричард Никсон сказал: «Кронкайт не с нами – надо заканчивать войну». До этого Израиль атаковал американский разведывательный корабль, погибли люди. Ответ планировали жёсткий, но на совещании президент Линдон Джонсон сказал: мол, ничего не выйдет – «Нью-Йорк таймс» разместила заметку о случившемся на семьдесят какой-то полосе, а значит, народ войны не поймёт. Пресса была сторожевым псом, охранявшим общество от произвола властей. Ныне концепция поменялась. Собака лает – ветер носит.
Будучи в командировке на Кипре, решил написать о том, как служится британскому солдату за кордоном. На проходной английской военной базы узнал, что обращаться следует в армейскую пиар-службу, получив два электронных адреса её сотрудников – мужчины и женщины. С помощью знакомой англичанки, учительницы языка, сваял письмо с темой безобидного репортажа с учётом знаменитого британского менталитета. Впервые за долгую карьеру никакого ответа не получил. Это было удивительно: так ли должна вести себя с журналистами первая демократия мира? Оказалось, что это не накладка и не эксцесс исполнителя, а тренд. Недавно британский премьер Борис Джонсон впервые в истории не допустил журналистов на запись своего обращения – каналам разослали готовое видео. А когда журналисты пришли на брифинг премьера по брекситу, их разбили на две группы, после чего одну из них не пустили. Представитель правительства заявил: «Мы информируем тех, кого считаем нужным и когда считаем нужным». Из солидарности допущенные к телу журналисты тоже не пошли на брифинг, но скандала произошедшее не вызвало. Ещё раньше такую селективность начали проявлять американцы. В 2017 году на брифинг даже не с президентом, а просто с представителем Белого дома не пустили группу журналистов. Сам Трамп свои отношения со СМИ называет войной, а журналистов – «одними из самых нечестных людей на земле». Отсекали от информации «нечестивцев» и бывший президент Египта Мубарак, и нынешний глава Бразилии – Болсонару. Избегал общения с журналистами во время предвыборной кампании украинский президент Зеленский, а после её завершения глава его офиса Богдан и вовсе назвал их «ненужными посредниками».
От прежнего заискивания перед властителями умов политики перешли к их игнорированию. В 70-е знаменитый американский фельетонист Арт Бухвальд высмеивал пресс-конференции, где президент норовил дать возможность задавать вопросы лояльным журналистам. Сейчас такие хитрости ни к чему: можно просто никому не давать возможность спросить. В итоге СМИ утратили монополию на информирование и формирование общественного мнения. Да, интернет позволил получать информацию, минуя СМИ. Но он же снизил требования к её качеству и соответственно создал нетребовательных и неискушённых потребителей. Отпала и необходимость скрывать чувствительную для властей информацию – её просто смывают валом сообщений о квартире, набитой долларами, или силиконе, лопнувшем в необъятных грудях очередной быдлозвезды. Повсюду яркие клипы, выстрел-сообщения, не предполагающие осмысления. Как могли политики не воспользоваться ситуацией? Трамп твиттит как из пулемёта. Однажды за сутки он выдал 112 сообщений! И СМИ не могут ему ничего противопоставить. Они вынуждены танцевать вокруг его повестки, комментировать, а не «вскрывать» ситуацию острыми вопросами. Они даже подхватили и тиражируют его любимое выражение «фейк-ньюс». Хотя если вдуматься, то новость – это сообщение о недавнем событии. Нет события – нет новости. А есть преднамеренная ложь, выдумка, распространением которых занимается именно власть. Термин же «фальшивая, поддельная новость» бросает тень именно на производителей новостей – журналистов. Поэтому от постоянных скандалов с ними Трамп только выигрывает. Куда конь с копытом – туда и рак с клешнёй.
Примеру Трампа следуют всё больше политиков. Тем интереснее редкие обратные примеры. Президент Сербии Вучич не вылезает из телевизора, перед которым всё ещё сидит самый активный избиратель. Проводит чуть не каждый день пресс-конференции, приходит в утренние эфиры, не избегает острой полемики. Казалось бы, это реалити-шоу должно надоесть. Нет, рейтинги передач высокие, постоянный контакт срабатывает. Если учесть, что Сербия по размерам и населению сопоставима с российскими регионами, опыт ими может быть востребован. Вот только есть другая проблема. Однажды коллега, сопровождавший Хрущёва по кукурузным полям Кубани, рассказывал: на остановках вождь отдавал указание: «Покормите шофёров и журналистов!» Заботился вождь о подручных партии. При этом и доверие, и уважение к труженикам пера было высоким. Не зря родилась загадка: «Что общего между мухой и советским чиновником? Их можно убить газетой». Тогда начальство боялось СМИ.
Ныне власть с ними не считается. Особенно на местах. Да, президент и премьер всё же проводят большие пресс-конференции, дают несколько интервью в год. Вольготно чувствуют себя некоторые оппозиционные издания. Недавно стало известно, что их даже финансово поддерживают госкорпорации. Президентская пресс-служба ведёт постоянные брифинги. А в регионах и слова такого не знают. Губернаторы сводят общение с журналистами до поздравления их с профессиональным праздником. Да и зачем? Со СМИ заключены договоры на информационное обслуживание… Но занудные хвалебные материалы и любви людей власти не добавляют, и губят авторитет СМИ. В отличие от западных коллег не научились политики и чиновники работать в Сети. Итог – низкие рейтинги власти, потерявшей связь с людьми. От убийства четвёртой власти три первые сильнее не становятся.
СМИ больше не формируют общественное мнение. Почему?