Высокая ключевая ставка, установленная регулятором в 2023 году, сделала почти запретительным кредитование промышленных предприятий. На фоне этого Министерство финансов РФ поддерживает рекордную доходность по облигациям федерального займа. Вместо развития реального сектора банкам выгоднее покупать государственный долг. Осложняется это тем, что доходами банки не спешат делиться с государством. А их налогообложение выглядит куда более льготным, чем во многих других отраслях.
В конце марта Банк России опубликовал отчёт о своей деятельности за 2023 год. Председатель Эльвира Набиуллина отметила, что прошлый год ознаменовался импульсом, который позволил экономике преодолеть шок от санкций и восстановиться уже к лету. Это произошло значительно раньше изначальных прогнозов, и произошло во многом благодаря доступности кредитования наряду с возросшими расходами бюджета.
После восстановления экономики, когда потребительские аппетиты граждан, компаний и государства продолжили расти, а обеспечить их без импорта оказалось невозможно, от ЦБ, как считает его руководство, потребовались решительные меры. Чтобы избежать «перегрева экономики» и снизить разгон инфляции, была повышена ключевая ставка – таким образом рубль удалось стабилизировать. По оценкам председателя Банка России, принятые меры в том числе позволили замедлить рост цен и в перспективе на 2024 год.
Несмотря на повышение ставки, число выданных корпоративных кредитов за минувший год увеличилось на 20,1% (+12,3 трлн рублей), а кредитов малому и среднему бизнесу – на 28,6% (+2,7 трлн рублей). Однако необходимо отметить, что рост произошёл на фоне санкционного давления, и здесь есть важный нюанс. «Российский промышленный сектор отрезан от мирового финансового рынка, и фактически идёт закономерное перераспределение кредитной нагрузки экономики страны с внешнего контура на внутренний. Вот только перераспределение такое идёт с повышением этой самой нагрузки в пользу «распределителей», – обратил внимание в своей колонке в газете «Ведомости» экономист Леонид Крутаков.
Действительно, исходя из опубликованного отчёта особенно хорошо обстоят дела у банкиров. Прибыль банковского сектора побила прошлые рекорды и составила 3,3 трлн рублей при рентабельности капитала 25%. Доход от процентов у коммерческих банков вырос на 43% (1,8 трлн рублей) при средней ставке кредита для физлиц в 12,72%, депозитная ставка при этом составила 8,51%. В рост пошли и комиссионные доходы банков, и активы кредитных организаций. Отношение этих активов к ВВП страны на 1 января составило 98,2% (рост на 11,4 п.п.)
Сам Центробанк заработал за год 140,443 млрд рублей, 96,6% его прибыли составили доходы по операциям с ценными бумагами и чистые процентные доходы. На фоне этого налоговые поступления в бюджет от банковского сектора продолжают снижаться: в 2022 году они сократились на 57 млрд рублей, в 2023-м – на 804 млрд рублей.
Всё это даёт повод задуматься: разве ключевая функция регулятора не в том, чтобы снижать процентное давление на экономику? Вместо этого явно происходит следующее: ресурс, предназначенный для развития реального сектора, утекает мимо и превращается в банковские дивиденды. В отчёте Банка России и сопроводительных материалах к нему эта довольно спорная ситуация преподносится не как досадный феномен в условиях кризиса, а как доказательство устойчивости банковской системы. Ситуации с ростом внутреннего долга РФ вряд ли уделяется столько внимания – явно не без причины. Эксперты считают, что это объясняется баснословной доходностью облигаций федерального займа (ОФЗ) и прибыли, которую получает от них не только отечественный банковский сектор, но и компании-нерезиденты.
Покупки ОФЗ за 2023 год выросли на 1,5 трлн рублей – они составляют львиную долю в общем портфеле российских ценных бумаг. В целом этот портфель увеличился на 1,9 трлн рублей, а доля нерезидентов в нём составила 7,4%. Если так, то получается, что бенефициаром ситуации стал не реальный сектор, ожидавший поддержки в условиях санкций, а коммерческие банки, пусть и с долей государственного участия в акционерном капитале. Тем более что успехи банков часто заметнее распределяются между менеджментом, чем в пользу государства.
За прошлый год Минфин разместил на первичном рынке государственных ценных бумаг облигации федерального займа на сумму 2845,6 млрд рублей по номиналу, большая часть выпусков (1701,3 млрд рублей) пришлась на так называемые фиксеры – ОФЗ с постоянным доходом. В первом квартале 2024 года Минфин дополнительно разместил ОФЗ на общую сумму более 660 млрд рублей, не считая аукциона 27 марта, 97% из которых пришлось на 10-летние фиксеры. Главной особенностью последних размещений стала рекордная средневзвешенная доходность в 13,43% без учёта дисконта свыше 5% при размещении.
Вопрос ребром
Вроде бы всё по правилам: ставки растут вместе с рисками. Однако, глядя на ставки по ОФЗ и ставки Центробанка, у участников рынка могут возникнуть подозрения, будто два главных финансовых института страны не верят в будущее экономики собственной страны
Повторим: основные покупатели ОФЗ – коммерческие банки. За январь – февраль банкиры по принадлежащим им госбумагам получили от купонов 629 млрд рублей, и если так пойдёт и дальше, по итогам 2024-го рекорд будет побит и прибыль сектора составит 3,8 трлн рублей. При этом эти суммы появляются практически «из воздуха». По сути, проценты держателям ОФЗ выплачиваются из госбюджета, а тот, в свою очередь, формируется за счёт производственного сектора и налогоплательщиков.
По проекту Минфина за счёт выпуска ОФЗ к концу 2026 года внутренний госдолг вырастет до 40 трлн рублей. Центробанк, в свою очередь, планирует ключевую ставку в 2025 году на уровне 10–11%, а до 2030 года – 7–8%. Если такой расклад сохранится, бюджет заплатит по облигациям-фиксерам почти в 2 раза больше в привязке к ставке ЦБ, а ежегодные расходы на его обслуживание вырастут в 3 раза – до 3,4 трлн рублей.
По мнению многих экспертов, чьи позиции озвучивают СМИ в течение последних месяцев, ОФЗ могли бы выпускаться с плавающей ставкой (выплаты по ним привязаны либо к инфляции (линкеры), либо к ключевой ставке ЦБ (флоатеры), но Минфин почему-то «выбрал наиболее затратный для бюджета вариант займа с фиксированным доходом».
«Говорить о согласованной позиции Минфина и Центробанка не хочется, но любые другие варианты объяснения происходящего приводят к выводу об отсутствии какой-либо связной и активной финансовой политики в России», – делится своими наблюдениями Леонид Крутаков. На таком фоне председатель ЦБ Эльвира Набиуллина в годовом отчёте регулятора заявляет: «В главном наша политика остаётся неизменной – это защита реальных доходов людей и создание условий для сбалансированного роста экономики. Этим ценностям Банк России продолжит следовать и в дальнейшем».
Планы Банка России выглядят обнадёживающими, но явно расходятся с реальностью. В январе объём кредитования юридических лиц ушёл в отрицательную зону, по физлицам объём пока сохраняется за счёт не обеспеченных активами остатков на кредитных картах. При совмещении получившейся диаграммы с графиком кредитных ставок ЦБ РФ очевидно, что прошлый подобный кредитный провал совпадает по времени со ставкой в 20%, а потом 17%, установленных Банком России в марте 2022 года.
Леонид Крутаков считает, что единственным выходом для любого из секторов реальной экономики в такой ситуации становится самофинансирование – вкладывать в развитие за счёт текущих доходов. «По законам экономики это буквальное уничтожение оборотных средств и каменный экономический век», – уверен экономист.
Самофинансирование предприятий можно считать негласным признанием ЦБ и Минфина в отсутствии осознанной долгосрочной финансовой политики. Поскольку министерство отвечает лишь за затратную часть бюджета, ответственность за доходы лежит на российском бизнесе. На фоне отчётов и планов, составленных будто «для красоты», производственникам приходится из кожи вон лезть, чтобы соответствовать ожиданиям государства.
ЦБ и Минфин помогают банкам получать по 3,4 триллиона рублей в год