Как известно, «мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе». Однако мятеж мятежу рознь. Одних бунтарей казнят, других сажают в тюрьмы, а третьих милуют. Со всеми – по-разному. Но последствия у мятежей возникают всегда.
Идёт война, но фронт где-то далеко, как будто в иной реальности. В столице – нежаркое лето, работают рестораны, народ отдыхает, все расслаблены. И тут как гром среди ясного неба новость – военный мятеж! Полки выступили на Москву и Питер, а ведёт их народный герой. Нет, не тот, о ком вы подумали, речь о событиях более чем 100-летней давности. Тогдашний верховный главнокомандующий Лавр Корнилов потребовал прекратить расслабляться, сконцентрировать силы и ресурсы на победе, а заодно передушить поднимающих голову внутренних врагов, нестабильную интеллигенцию, жадных выжиг и чиновных ворюг. Мятежников поддержала одна из околовластных «башен» – губернатор Петрограда Борис Савинков. По сути, Корнилов шёл не свергать режим Керенского и Временное правительство, а «добиваться справедливости» – ввести логичное, казалось бы, военное положение и прекратить «разгуляево».
Пока колонны Корнилова шли на столицы, с генералом пытались келейно договориться и кадеты Милюкова, и октябристы Рябушинского, и даже социал-демократы Троцкого. На стороне главковерха однозначно выступили казачество и воинские части Юга России, но армия в целом хранила нейтралитет. Идёте – ну и идите себе. Лавр Корнилов не был ни монархистом, ни республиканцем, он вообще чурался политики. Он лишь опасался проигрыша в войне, который, как он считал, устраивал «слабую власть». Керенский лавировал между правыми и социалистами, а Корнилов считал такое лавирование слабостью. Короче говоря, мятежники дошли почти до самого Питера. Местное население и силовики сопротивления по пути следования Корнилову не оказали. Тем временем Савинков смог договориться с Керенским о переделе власти и вступил в переговоры с Корниловым, стремясь убедить того остановиться. И это ему (и нескольким военным) удалось! Выступление военных провалилось. Пошли слухи о готовящемся аресте Корнилова, но ни генерала, ни его ближайших сподвижников не арестовывают. А генералитет не считает корниловский мятеж изменой. «Это не измена Родине, не мятеж, – убеждал глава генштаба генерал Алексеев. – Корнилов не покушался на государственный строй. Он лишь стремился привести во власть честных людей, деятельных и энергичных». «Могут расстрелять Корнилова, – размышлял генерал Романовский, – но корниловщина не погибнет, так как корниловщина – любовь к Родине, желание спасти Россию».
Мятеж, таким образом, «рассосался» как бы сам собой. Но его неявные итоги стали для России поистине судьбоносными. В начале октября Лев Троцкий формирует военно-революционный комитет при Петросовете, что стало фактическим началом Великой Октябрьской социалистической революции. Большевики, воспользовавшись мятежом, формируют боевое крыло и вооружают сторонников – практически на законных основаниях. На вопросы сомневающихся отвечают: а вдруг кто-то устроит новый мятеж? А мы – без оружия! Это оружие впоследствии и сыграло решающую роль.
Балтийских матросов Лев Троцкий именовал «красой и гордостью русской революции». Они и были её главным символом. Матрос Железняк со своим сакраментальным «караул устал», одним махом свернувший на несколько десятилетий российский парламентаризм, крейсер «Аврора» со своим холостым залпом по Зимнему дворцу во время октябрьского восстания – весь революционный символизм крутился вокруг Балтфлота. А тут вдруг – Кронштадтский мятеж и требование передать власть «советам, а не партиям». Диктатура большевиков, приведшая к военному коммунизму, продразвёрстке и голоду, революционным матросам пришлась не по вкусу. Примечательно, что мятеж тут же поддержали эмигранты, рассчитывая, по-видимому, воспользоваться его плодами.
Матросы захватили Кронштадт. Большинство из них происходили из крестьян, а именно крестьянству в ту пору пришлось особенно лихо. Продразвёрстка и принудительное изъятие запасов зерна привели к массовому голоду на деревне. Только в январе-феврале 1921 года в России было подавлено 118 крестьянских бунтов. К лозунгам «Долой реквизиции!» и «Долой продотряды!» добавился «Долой коммунистов и евреев!». А затем ещё один – «За советы без коммунистов!». Вразумлять бунтарей Троцкий отрядил председателя ВЦИК Михаила Калинина. Но его чуть было не побили. Координировал действия мятежников бывший царский генерал Александр Козловский. На подавление восстания были подняты глава Реввоенсовета Троцкий и главком Сергей Каменев. «На земле» укротить бунтарей доверили командующему 7-й армией Михаилу Тухачевскому. Штаб мятежников бомбили самолёты (25 штук!). Казалось бы, крикуны, какой смысл их расстреливать, ведь они, по сути, не представляли ни малейшей угрозы?! Тем не менее тысяча матросов в ходе двух волн штурма Кронштадта были убиты (Тухачевский потерял более пяти сотен бойцов). Генерал Козловский с 8 тыс. матросов перешёл финскую границу.
А теперь об итогах мятежа. Совнарком объявил о переходе от военного коммунизма к НЭПу. По сути, коммунистическая страна вернулась в «буржуазное прошлое» с частной собственностью. Сталин писал: «Разве не понадобились такие факты, как Кронштадт, чтобы мы поняли, что жить дальше в условиях военного коммунизма невозможно?!» Но главным итогом мятежа стало сворачивание власти Советов. Власти народа, завоёванной революцией и избираемой широкими массами, противопоставили власть чиновников-назначенцев. Таким образом, советская власть, по сути, убила на льду Кронштадта саму себя.
Ленинградские управленцы Андрей Жданов, Николай Вознесенский и Алексей Кузнецов в принципе не были и не могли быть мятежниками – это были советские служащие, плоть от плоти сталинские руководители, не помышлявшие о смене строя или военном путче. Их целью были экономические реформы – чего «мятежники», к слову, и не скрывали, открыто критикуя на партсобраниях главенствующую линию партии, направленную на подавление частной инициативы. Как знать, может, и не было бы никакого «ленинградского дела», если бы не скончался друг Сталина Жданов. И тогда сталинское окружение (во главе с группой Георгия Маленкова) расправилось с ленинградцами, выставив их «путчистами». Вознесенский и в самом деле намеревался расширить рамки социалистической экономики за счёт кооперации. За основу ленинградцы принимали «польскую модель» с частными ресторанами, парикмахерскими и магазинами. Кстати, отчасти предложения Вознесенского реализовали при Брежневе, даже раньше, чем началась перестройка. Пример – производство автомобилей «Старт» на Северодонецком и Луганском авторемонтных заводах. Это – вторая половина 60-х годов. Таким образом, дело расстрелянных с подачи Маленкова ленинградских передовиков-управленцев дало всходы спустя каких-то 15 лет. А в перестройку продолжилось.
P.S. Были в нашей стране и другие мятежи, достаточно вспомнить ГКЧП 1991 года, попытку военного путча генерала Льва Рохлина в 1998 году и приготовления к «перехвату власти» генерала Владислава Ачалова и ведомого им «офицерского собрания» в конце нулевых годов. У каждого из этих мятежей имелись отложенные последствия – распад СССР, смена власти и политического курса в России. В истории всегда так – даже если последствия сразу не проявляются, они неизбежно дают о себе знать чуть позже.
Чему нас учит история, а чему никак не научит