Преследование человека, половину жизни отдавшего изучению истории Родины, завершилось. Но каковы были предпосылки дела, в ходе которого силовики настаивали, что копия мушкета XVII века является боевым оружием? «Наша Версия» попыталась разобраться в угрозах, которые оно может таить для реконструкторского сообщества.
Уголовное преследование реконструктора Владимира Масюка тянулось почти два года. 29 декабря 2018-го, как сообщила его адвокат Альфия Темир-Булатова, следователь прекратил дело за отсутствием состава преступления. Несмотря на счастливый финал, это дело наглядно демонстрирует несовершенство российского законодательства в сфере оборота оружия.
Всё началось 22 февраля 2017 года. Вот как описывает ситуацию Клуб военно-исторической реконструкции «Белый Барс»:
«22 февраля, ночью, следуя на своем автомобиле, Владимир был остановлен сотрудникам ДПС. В багажнике перевозил копию мушкета 17 в. (той эпохи, реконструкцией которой он занимается параллельно с ранним Средневековьем).
После того, как сотрудники обнаружили мушкет, Владимир был задержан. К слову сказать, протокола задержания не было. Далее он был доставлен в отделение. Его продержали там почти до вечера, в конце концов, отпустили домой «до экспертизы».
Почти месяц было все тихо, но 25-го марта его вызвали и выдали на руки постановление о возбуждении уголовного дела. Статья 222 ч.1 (Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов – прим. ред)».
Адвокат Альфия Темир-Булатова говорит, что следователь, который вёл уголовное дело, объявил мушкет боевым оружием. В то же время, по её словам, большинство экспертиз признали его исторической копией оружия. На ношение подобной копии, нужно сказать, гражданские лица имеют полное право, правда, при наличии необходимой лицензии. Лицензии у Владимира Масюка при себе не было – значит, нарушил. Но повторим: речь идёт о реквизите, с которым реконструкторы участвуют в фестивалях. При этом, например, нарушение правил хранения охотничьего оружия – это зачастую «административка». Но переквалифицировать дело против Масюка из уголовного в административное правоохранители не стали. Как будто историческую копию мушкета они посчитали более опасной, чем современный полуавтоматический дробовик.
Следственный комитет проверил опубликованную в СМИ информацию о обнаружении в питьевой воде в одном из поселков в Забайкальском крае мышьяка и завел уголовное дело на сотрудников регионального отдела Роспотребнадзора.
По сути, дело против Владимира Масюка поставило под угрозу не только его личную свободу, но и существование в России всей культуры реконструкторов. Ни один из них теперь не может быть уверен, что после очередного мероприятия он не окажется в кабинете у следователя.
Что было первопричиной этой истории, какие цели могли ставить перед собой силовики, как избежать подобных дел в будущем – об этом мы поговорили с товарищем владельца того самого мушкета профессиональным реконструктором Аркадием Розовским.
Как вы считаете, какова вообще природа этого уголовного дела? Зачем была запущена машина?
– Прикопались к мушкету, с которым он [Владимир Масюк – ред.] гоняет на фестивали, видимо, чтобы создать судебный прецедент.
Почему правоохранительная система пыталась создать такой прецедент? Вливается ли он в общую канву ужесточения законодательства в сфере оборота оружия? Если бы был обвинительный приговор, какие были бы последствия в масштабах страны?
– Попытка создания прецедента предпринималась по причине желания закрыть дыры в законодательстве о контроле за предметами, имеющими историческую ценность и при этом конструктивно схожими с оружием. Конкретно – те разделы, в которых теоретически может быть дифференцирована возможность свободного хранения таких вещей. Хотя реконструкторы, как правило, прозрачны, не скрываются, косяков не имеют и готовы сотрудничать с государством – достаточно внести их в базу и всё. Но это моё личное мнение, конечно.
Что касается последствий: они были бы такие же, как и в других сферах — некоторым судам было бы проще брать прецедент и на нём основываться. Но не всем, опять же.
Но ведь чтобы закрыть дыру в законодательстве, необходимо модернизировать закон, путём либо правок, либо новых норм, либо комментариев Верховного суда или даже Конституционного суда.
— Поясняю: есть предметы типа мушкетов (пищали, мортиры, аркебузы), не говоря уже о ХО (холодное оружие – прим. ред). Они конструктивно схожи с оружием, но таковым не являются, плюс имеют статус исторической ценности либо реплики исторического предмета с внутренними конструктивными изменениями. Их владельцы – чаще всего реконструкторы, которые участвуют с ними в представлениях и фестивалях.
Это, практически в абсолютном своём большинстве, люди, которые готовы пойти на сотрудничество с органами и получить, например, ещё одно спецразрешение на хранение таких стреляющих штук. Вместо этого можно было бы создать электронную базу данных владельцев, но почему-то оказалось, что [правоохранительным органам – ред.] легче пойти другим путём: повесить на реконструктора уголовку и создать тем самым прецедент. Такой, который был стал бы шаблоном для действий в подобных случаях в других городах. Причина, скорее всего, одна — боятся дебилов, которые в теории могут сделать реально огнестрел. Но не из мушкета же, с которым, по мнению кого-то, эти дебилы будут ходить и валить честных граждан. Ну и не говоря о том, что в подполье и так спокойно огнестрел делают из деталей времён ВОВ. Начиная с пистолетов и заканчивая винтовками.
Могло ли это делаться не только и не столько для реконструкторского оружия, сколько для любых предметов, имеющих схожесть с оружием? Например, страйкбольного. Если мы берём УК, то владение предметом, схожим с оружием — не преступление. Только в случае угроз жизни (например, приставить к голове муляж пистолета). Преступление — владение предметом, который может быть использован, как оружие.
— Механизм похожий, но у страйкбола сейчас волна угроз и запретов прошла. По-крайней мере, даже слухов нет. Да и не будет, потому что из приводов [сленговое название страйкбольного оружия –ред.] точно ствол не сделаешь. Даже несмотря на то, что попугать можно. Но и пистолетом из «Детского Мира» тоже реально грабануть ларёк.
Согласитесь, всё-таки из мушкета Владимира Масюка можно было реально выстрелить. Т.е. оно может применяться как огнестрельное оружие. Да, с неудобствами, необходимостью дополнительного инструментария, – но может. А это уже и 222, и 223 УК. По вкусу.
— И палка раз в год стреляет. Только реконструкторов WWII не трогают. Вот у них реально может. И там гораздо выше шанс найти у кого-то дома переделанный в боевой ТТ, чем увидеть поехавшего крышей, который тащит мушкет по улице, чтобы кого-то вальнуть. Поэтому вопрос касается и всех оружейных государственных музеев, и реконструкторов Второй Мировой и прочих.
Тут проблема не в логичности закона, а в принципе «закон есть закон».
— Тут вопрос ФЗ [федеральный закон –ред] и судебного прецедента, который мог повлиять на оценку подобных вещей по РФ. Ну и отсутствие регламентации по ФЗ, которую можно было бы принять в его защиту. Плюс он говорил про конструкционные изменения. Но может – не значит есть. Сигнальные пистолеты продаются, но их чаще всего переделывают. Хотя производитель, следуя такой логике, должен озаботиться тем, чтобы их нельзя было переделать под выстрел.
О каком Федеральном законе идёт речь? «Об оружии»?
— Да.
Получается, что сейчас без этих правок в ФЗ под угрозой любые реконструкторы, чьё оружие может быть применено по назначению? Которых тысячи? И Владимиру просто не повезло оказаться первым?
— Да, ФЗ не регламентирует эту деятельность, как и другую похожую. Например, оружейных реставраторов.
Похоже, что прекращение дела против Владимира Масюка не означает отмену угрозы уголовного преследования людей, занимающихся исторической реконструкцией. Если наше законодательство не будет серьёзно доработано, то историки, имеющие то или иное отношение к оружию, могут попросту начать уходить из этой сферы.
Зачем было заведено уголовное дело на реконструктора Владимира Масюка?