Нашумевшее закрытие детского садика в карельском посёлке Суоёки, остановка нефтеперерабатывающего завода в Тюмени, сокращение врачей на Ямале и предложение министра культуры Владимира Мединского об ограничении проката голливудских фильмов – всё это вещи одного порядка. Похоже, власти делают всё для того, чтобы жизнь в нашей стране упростилась до предела и в ней не было больше никаких излишеств – только духовные скрепы и мудрые распоряжения начальства.
Когда-то мощная экономика всё больше сводится к сидению на сырьевой трубе, а социалка скукоживается за счёт закрытия больниц, школ и прочих когда-то имевших ценность для человека объектов. С искусством тоже всё развивается по известному сценарию – успешные русские музыкальные группы преследует полиция, а пассажирам метро тем временем предлагается посетить концерт Валерия Леонтьева.
Когда-то чиновники предложили называть подобное свёртывание жизни в России звучным словом «оптимизация». В данном термине содержится столько же правды, сколько и в других филологических изобретениях типа «отрицательных темпов роста» или «предпенсионеры». Как же происходит процесс нашего «упрощения», или, если угодно, «оптимизации»?
Экономия на экономике
Шесть лет назад власти признали, что «мы пережили масштабную деиндустриализацию», а также «потерю качества и тотальное упрощение структуры производства». Вполне можно допустить, что это было констатировано с чувством облегчения. Ведь управлять российской экономикой, в которой процветает только добывающая отрасль, а технологически сложные станко- и машиностроение, электронная промышленность и им подобные индустрии давно утрачены, должно быть гораздо легче, чем какой-нибудь сложносоставной японской экономикой, набитой высокотехнологичными компаниями.
К слову, упомянутое «упрощение структуры» всё ещё продолжается. По статистике J’son & Partners Consulting, ВВП, генерируемый нашей обрабатывающей промышленностью, сейчас в 22 раза меньше показателей Китая и в 16 раз меньше достижений США. А именно отрасли высокого передела – это гарантия экономического благополучия любой страны.
Похоже, правительство явно пришло к выводу, что проще рулить там, где вообще ничего сложнее лома не выпускается. Показательная цифра: в начале этого года в РАНХиГС подсчитали, что зависимость нашей промышленности от импорта превысила 90%. Мы вынуждены закупать за рубежом не только оборудование, но и сырьё, к которому оно приспособлено.
«Оптимизируется» даже структура добывающих отраслей. Россия продолжает закапывать в землю груды металла, изящно называя их трубопроводами, хотя ведущие державы уже ориентируются на передовые способы добычи и транспортировки сырья. В США вовсю свирепствует «сланцевая революция», та самая, которую руководитель «Газпрома» Алексей Миллер называл «мыльным пузырём» и предрекал, что он скоро лопнет. В Китае активно работают над технологией добычи газогидратов, так называемого горючего льда – его месторождения на порядок богаче запасов привычного нам газа. Считается, что, когда технология будет отточена, она положит конец и длинным трубопроводным маршрутам, и высоким ценам на голубое топливо, и соответственно такому понятию, как «энергетическая сверхдержава». А значит, российская экономика может обнулиться полностью.
Личное дело
Впрочем, это всего лишь перспектива. Пока же все мы буквально в режиме онлайн можем наблюдать за стремительной и повсеместной «оптимизацией» самых разных сфер жизни.
Как сообщают СМИ, более 1,2 тысячи футбольных болельщиков из Великобритании остались без чемпионата мира по футболу, который стартует в России. Их не пустили в страну из-за того, что ранее они устраивали беспорядки на футбольных турнирах.
Возьмём здравоохранение: за последние пять лет Россия потеряла каждую десятую больницу и треть всех доступных гражданам больничных коек.
Образование: в 1995 году в нашей стране работало 67 тыс. школ, прошло десятилетие – их осталось чуть больше 40 тысяч. Финансы: сейчас в РФ действует около 500 банков, хотя в 2008-м их было примерно 1136 единиц. Дошло до того, что в отдельных субъектах присутствуют только федеральные игроки. Торговля: крупные торговые сети не только убирают с рынка мелкую розницу, но и уничтожают региональных конкурентов. А недавний переход частного ретейлера «Магнит» в руки государства вызвал разговоры о том, что центр планирует создать условный Росторг, чтобы уже спокойно впаривать населению те товары, которые посчитает нужным, не заморачиваясь разнообразием.
Далее – интернет. Роскомнадзор, похоже, всерьёз вознамерился запретить Google и постепенно подбирается к Twitter и Facebook. Если бы не откровенный провал ведомства в борьбе с Telegram, то можно было бы уже опасаться за то, что скоро россиянам придётся пользоваться ограниченным набором сервисов: «Одноклассниками», «ВКонтакте» и «Яндексом». Но, может быть, у нас ещё всё впереди? И сложно отделаться от ощущения, что власти уверенно ведут нас в дивный новый мир, состоящий из трубопроводов, нескольких – или даже одного – мегаполисов, где есть больницы и церковноприходские школы, пары телеканалов, двух соцсетей, пристально следящих за лояльностью пользователей, и одной Росгвардии, которая будет критически оценивать уровень восторженности граждан.
КОНКРЕТНО
В российской действительности налицо следующий парадокс. Власти, последовательно «оптимизирующие» страну, одновременно усложняют сами себя. По официальной статистике, с конца прошлого века количество чиновников в РФ увеличилось более чем вдвое: в 1999-м их было менее 490 тыс., а сейчас их на нашей голове сидит более миллиона с четвертью. По неофициальным же данным, чиновников в РФ вообще около… 6 миллионов. Это если причислить к ним всевозможных депутатов, работников пенсионных, страховых, социальных и иных фондов, людей, утруждающих себя в лицензируюших, контролирующих органах и так далее.
Жизнь в России упрощают не просто так