За океаном после дебатов кандидатов в президенты ситуация не в пользу демократов с их либеральными ценностями. В Европе тут и там побеждают ранее «непроходные» правые партии, тут же становясь частью истеблишмента. А леваки вопят чуть ли не об угрозе фашизма – что происходит?
Два мира – два Шапиро, шутили в СССР, намекая на свойственную тому времени предельную поляризацию Востока и Запада. Одни страны, условно говоря, выступали «за советские ценности», другие – «за западный образ жизни». И вместе этим двум мирам было ни сойтись, ни ужиться – что-то похожее сегодня происходит с победившим нас в том противостоянии коллективным Западом. Либеральный уклад Америки и Евросоюза на сравнительно длинной дистанции на поверку оказался нежизнеспособным, что и доказывают происходящие тут и там выборы – леваки и центристы чуть ли не повсеместно сдают позиции, открывая дорогу правым, даже крайне правым. Чем чревато происходящее для мира вообще и для нашей страны в частности? И по пути ли нам с побеждающими западными правыми?
Либеральная пресса именует их крайне правыми, что, однако, не совсем верно, ибо перехватывающие власть у Эмманюэля Макрона Марин Ле Пен со товарищи скорее правые центристы, чуть правее голлистов и того же Макрона. Принципиальная разница – в подходе к проблеме миграции. Очевидно, что при новом премьере Жордане Барделла Пятая республика прекратит принимать у себя арабов и африканцев – по примеру поляков и венгров. Так что громящие витрины недовольные леваки по большому счёту не имеют веских оснований протестовать. При Макроне селяне заваливали навозом входы в правительственные здания, протестуя против ограничений Евросоюза – очевидно, что правые эту политику изменят, восстановив «голлистский» протекционизм. Изменения коснутся и внешней политики: Вашингтон больше не сможет, как последние 20 лет, диктовать свою волю Парижу. Может статься, страна даже снова выйдет из НАТО – как карта ляжет. Вот из Евросоюза – это вряд ли, скорее Париж попытается окончательно перехватить европейский примат у Берлина. Что же касается отношений с Россией, что бы ни заявляла сейчас Марин Ле Пен, их скорее всего ждёт некоторый ренессанс, примерно как у Франции и СССР времён правого голлиста Жоржа Помпиду. Ле Пен французская «Фигаро», очень тонко разбирающаяся в нюансах, недаром сравнивает с Помпиду, безвременный уход из жизни которого буквально оплакивал Брежнев. А ларчик открывается просто: если при Макроне торговлю французского крупного бизнеса с Москвой фактически заблокировали, то при Ле Пен, теснейшим образом связанной с национальными производителями, наверняка откроется окошко возможностей, примерно как в начале 70-х годов при Помпиду, когда в СССР внезапно стали популярными французские фильмы с Делоном, Ришаром, Бельмондо и де Фюнесом, эстрада с Мирей Матье и Джо Дассеном, а крупный французский бизнес заполучил немало полезных контрактов. «Рено», уступив в «схватке за Тольятти» итальянцам, в частности, разрабатывал двигатели для КамАЗа, а в крупных совместных проектах в СССР участвовало порядка трёх десятков французских компаний.
Экзитполы показывают, что на внеочередных парламентских выборах в Британии победили лейбористы, заняв 410 кресел против 131 у консерваторов. Правая партия реформаторов Найджела Фараджа, заклеймённого либеральной прессой «новым Освальдом Мосли» (аристократ, поддерживавший Гитлера. – Ред.), по данным экзитполов, могла рассчитывать на 20 кресел, но в ходе обработки бюллетеней стало ясно: она получает всего 4 мандата. Но это всё равно прорыв: Reform UK дебютирует в парламенте. За неё проголосовали более 4 млн человек. Это больше, чем у партии «Либеральные демократы» (3,5 млн).
Но есть нюанс. Дело в том, что разгромная победа лейбористов в итоге сыграет с ними злую шутку, ведь у победителей напрочь отсутствуют инструменты, которые бы позволили им изменить экономическую ситуацию в стране. Нет ресурсов – нет и результатов. Лейбористы – заложники ситуации и собственного разгромного выигрыша. А у Фараджа, за которым мало-помалу собираются британские промышленники, такие ресурсы накапливаются. Через пару лет, когда избирателям станет ясно, что «успехи» лейбористов ничуть не лучше, чем у надолго потерявших доверие консерваторов, общество потребует выдвижения «третьей силы» – правых Фараджа, за которыми будет стоять солидное лобби промышленников. Вот тут-то и наступит правый поворот. Судя по заявлениям Фараджа, идеологических шор касательно отношений с Россией он лишён напрочь. Напомним, что именно Фарадж уводил Британию из Евросоюза (и успешно). Вот насколько Фарадж крайне правый, тут можно поспорить, припомнив уход политика из Партии независимости Соединённого Королевства в знак протеста против назначения туда советником реально крайне правого Томми Робинсона. Но ярлык «нового Мосли» к нему тем не менее прилип намертво – не отодрать.
Правые Алис Вайдель показали неплохие результаты на местных выборах, «подвинув» правящих социал-демократов со второй позиции, а кое-где на востоке опередив даже ХДС-ХСС. Их продвижение вверх в целом напоминает тактику «Национального объединения» Ле Пен, когда поначалу партия мнится маргинальной и непроходной, затем принимается за «меньшее зло», а в итоге становится частью истеблишмента. Но если во Франции изрядно ощипанный, но непобеждённый национальный бизнес делает ставку на победителей, то есть на Ле Пен, то в Германии всё далеко не так однозначно. Поначалу немецкий крупный бизнес (тот самый, что понёс неописуемые издержки из-за разрыва с Россией и подрыва газопроводов) возрадовался было победе социал-демократа Шольца, полагая, что при нём в отношениях с Кремлём наступит та же благодать, что и при социал-демократе Герхарде Шрёдере. Но промышленники ошиблись в расчётах, и ошиблись фатально. При этом их связи с ХДС-ХСС – нынешними фаворитами бундес-политики – отнюдь не окрепли (по сути, Ангела Меркель всеми силами сдерживала сближение Берлина с Москвой, играя на руку американцам, традиционно опасающимся союза ресурсной России и промышленно развитой Германии). Есть основания подозревать, что крупная германская промышленность сделает новую ставку – на пока не победившую, но крепнущую не по дням, а по часам правую «Альтернативу для Германии». Если так, и у партии, и у российско-германских отношений в целом хорошие шансы. Нынешний внезапный рывок «Альтернативы для Германии», к слову, объясняется именно значительными финансовыми вливаниями германского крупного бизнеса. Например, миллиардера Тео Мюллера, не делающего секрета из своих политических симпатий.
Так журнал «Шпигель» в одном из последних номеров именует побеждающих на выборах европейских правых. «Шпигель», однако, не первый – последние лет так 10 западные «прогрессивные» издания («Политико», «Экономист», например) «мочат» правых, клея на них ярлык «полезных идиотов» Путина. Другими словами, сегодня в Европе побеждает как бы одна монолитная политическая сила условных «сторонников Путина» – есть о чём глубоко задуматься западным разведкам, да и не только. Если западная пресса права, выходит, «рука Москвы» оказалась настолько неодолимой, что смогла в одночасье расставить по всему Западу своих марионеток. Воистину в таком случае нет смысла даже пытаться становиться на пути у русского медведя. Но что-то подсказывает, что западная либеральная пресса слегка перегибает палку, говоря о тождественности европейских правых и российской власти. При этом подход-то в целом верный. Европейский национальный бизнес, загнанный глобалистами под лавку, но при этом не растерявший ни капиталов, ни амбиций, оглядевшись вокруг и не найдя ни одной достаточно стабильной и влиятельной политической силы в качестве опоры, сделал ставку на правых. А те, нуждаясь в финансовой подпитке, поддержали национальный бизнес. Этот альянс был предопределён, как в своё время выдвижение Муссолини и Гитлера, путч Франко и последующий добровольно-принудительный правый курс «единой Европы» 30-х годов. Так уж сложилось, что практически любой крупный национальный бизнес в Европе ориентирован на дешёвые российские энергоресурсы. На российские удобрения, редкоземельные металлы и прочее разное сырьё. Только на дешёвом российском сырье могла расцвести германская передовая промышленность, легко конкурирующая с американской. Это как дважды два – четыре. Только у глобалистов, у которых два десятка полов, бородатые женщины и беременные мужики, дважды два – пять. А российские ресурсы – «недемократические», а стало быть, неполезные. Собственно, весь нынешний правый курс – признание очевидного, что дважды два всё-таки четыре, хотя это так банально и скучно.
У части западного экспертного сообщества бытует такой подход: мол, не следует отождествлять предвыборную борьбу Джо Байдена с Дональдом Трампом с противостоянием правого и левого курса. Давайте, однако, посмотрим правде в глаза. В какой партии состоят столпы левацкого «прогрессивизма» Берни Сандерс и Элизабет Уоррен? К какой партии примыкают «демократические социалисты» – самая представительная на сегодняшний день левая (условно социал-демократическая) организация США? Вот то-то и оно, что к Демократической партии. Как ни крути, если ты крякаешь, как утка, плаваешь, как утка, и летаешь, как утка, то ты – утка! Между прочим, на президентских выборах кандидат Сандерс баллотировался именно от Демпартии, и это показывает, насколько сильны позиции леваков во внутрипартийных раскладах. Что же в конечном итоге: на предстоящих выборах условно правые республиканцы Трампа сразятся за власть с условно левыми Байдена. То есть тенденция та же, что и в Европе – правый курс против левого. И в который раз одна и та же примета: правого кандидата поддерживают национальные промышленники. И это не совпадение. При этом транснациональные структуры на стороне сегодняшних властей стран Запада, проигрывающих правым.
Во-первых, правый поворот знаменует собой возвращение к прагматизму. Если германскому бизнесу выгодны дешёвые российские ресурсы, то, образно говоря, дойчмарки на строительство советского газопровода Уренгой – Помары – Ужгород будут выделены вне зависимости от того, что об этом думают в Вашингтоне. Если «Северные потоки» полезны для экономики ФРГ, никакая Польша или Украина не посмеет взорвать их в интересах Британии или США. То есть наши партнёры станут более предсказуемыми, и ни о каких замораживаниях 300 млрд долларов в западных банках речь больше идти не будет вообще. В принципе. Во-вторых, правый курс, синхронно взятый несколькими европейскими правительствами, неизбежно скажется на политике Евросоюза в целом. Уже сегодня крутят руль вправо в Австрии, Венгрии, Словакии, отчасти в Голландии и Бельгии. Добавятся Германия с Францией – европейский локомотив на всех парах попрёт вперёд и вверх, собственной дорогой. На дешёвом российском топливе. Гружённый китайским добром. По «новому шёлковому пути». Попрёт так, что американцам мало не покажется.
В этой связи хочется напомнить о неочевидном, но то и дело возникающем в ходе дискуссий историческом аспекте. В 30-х годах у Германии, объединившей Европу и СССР, возник уникальный исторический шанс создать трансевропейский конгломерат с передовой промышленностью и безграничными ресурсами, который вполне мог бы оспорить глобальное лидерство США. Уникальность ситуации была и в том, что обе страны, по сути, строили социализм (понимая его по-разному) и праздновали Первомай, а их правящие партии почитались за рабоче-крестьянские. Но тот шанс был утрачен по целому ряду причин. Может статься, в этом веке такой шанс снова выпадет и Германии, и России, и Франции, да и всей Европе.
Нынешняя общественно-политическая поляризация на Западе далеко не первая, но в отличие от прошлых случаев ощущается в ней некая искусственность, натяжка. Леваки во Франции, недовольные победой Ле Пен, жгут машины и громят витрины, но чем именно они недовольны? И против чего протестуют? С виду-то всё то же самое вокруг, что и раньше, каких-то новых вызовов и проблем не видать. Да, на границе арабам поставят заслон, это факт. Но ведь это вовсе не то же самое, что угнетение французских рабочих, когда коммунисты и социалисты становились на защиту угнетённых классов, не так ли? Завозные арабы – не внутренняя проблема Франции, отнюдь. Да, возможно, зелёные утратят возможность диктовать правительству, как ограничивать испускание вредных газов коровами, но так уж ли это важно в сегодняшней ситуации, когда мир замер в двух шагах от ядерного противостояния? И в том ли та самая «гигантская разница» между Ле Пен и Макроном, о которой трубит либеральная пресса? Впрочем, кое о чём можно прочесть между строк. Ле Пен имеет возможность обменять отмену антироссийских санкций на безопасность и дешёвые энергоресурсы, а Макрон – уже нет. В том, стало быть, и отличие? А написать об этом как есть, честно расставив акценты, тоже уже нельзя? В Британии некие «активисты» вывешивают плакат с Путиным за спиной Найджела Фараджа – чтобы напугать обывателя? Но обыватель больше пугается роста цен на энергоносители или на те же удобрения, которые Европа покупает большей частью в России. Зато у британских консерваторов есть повод потребовать разбирательства: кто же такой этот выскочка Фарадж – неужто агент Путина?! Это не шутка, Sunday Times пишет, что председатель Консервативной партии Ричард Холден направил секретарю кабмина и советнику премьера по нацбезопасности письма с требованием провести разбирательство. Честно говоря, опереточный какой-то сюжет, не трагический. Фарс просто. То ли правые нынче не те, то ли у страха теряющих власть слишком глаза велики.
С либеральным Западом у России общего языка не нашлось. Удастся ли договориться со сменщиками либералов – правыми?