«Эти мерзопакостные полторы тысячи НКО. Чем они занимались — понятно. Они финансировались извне. А мы все думали: ну ладно, это же демократия, давайте будем говорить, сотрудничать. Вот и получили соответствующие результаты», — сказал Александр Лукашенко 13 июля на встрече с Владимиром Путиным в Петербурге.
Лукашенко добавил, что в стране «очень активно начали работу по всем НКО, НПО, так называемым западным СМИ».
На следующий день в Беларуси прошло больше 50 обысков в домах и офисах правозащитников и сотрудников общественных организаций. А 23 июля десятки организаций были одновременно ликвидированы — среди них были как правозащитные, так и экологические, культурные и образовательные организации. В список попал даже «Офис по правам людей с инвалидностью».
Причин ликвидации не назвали. Организации были зарегистрированы как «учреждения», поэтому для их закрытия по белорусским законам оказалось достаточно соответствующего решения регистрирующего органа, то есть исполкома.
Другие организации — зарегистрированные как «общественные объединения» — власти не смогли закрыть сразу. Чтобы остановить их работу, белорусский Минюст обратился в суд.
Одна из таких организаций — Белорусская ассоциация журналистов (БАЖ). Заместитель председателя БАЖ Борис Горецкий в разговоре с «Медузой» подчеркнул, что такие действия властей не были неожиданными: «Они показывают, что любой негосударственной деятельности в стране быть не должно».
Горецкий уточнил, что за прошлый год в Беларуси по разным поводам (включая освещение протестных акций) задерживали 480 журналистов. Многие из них получили штрафы или отбыли административный арест. Преследование журналистов продолжается и сейчас — более того, оно стало еще более жестким. По данным БАЖ, сейчас в Беларуси лишены свободы 27 журналистов и медиаменеджеров. Они находятся под арестом в СИЗО или уже осуждены и отбывают наказание.
«Наша организация также попала под репрессии. В феврале [2021-го] власть провела обыски в офисе и квартирах многих сотрудников, в том числе у меня. В июле был второй обыск — по поводу чего, мы не знаем. Нам опечатали офис, но официально даже не проинформировали, на каком основании», — рассказал Борис Горецкий.
Сразу после обыска Минюст запросил у ассоциации журналистов документы, которые находятся в опечатанном офисе. Из-за этого организация не смогла их предоставить, но ведомство посчитало, что БАЖ просто не исполняет их требования.
Горецкий подчеркнул: надежды на то, что организацию не закроют, практически нет. Но добавил, что ассоциация продолжает помогать журналистам: «Им практически каждый день нужна помощь. Кому-то юридическая, кому-то психологическая». Помогает БАЖ и с оформлением документов журналистам, которые решили уехать из Беларуси.
Однако защищать репортеров все сложнее — из-за более жесткого отношения власти к СМИ. «Раньше у нас были контакты в МВД. Если происходило задержание журналиста, мы связывались, приезжали в отдел и освобождали. Если ты адекватно говорил с силовиками, объяснял, что это журналист, и подтверждал его статус, то очень часто их отпускали», — пояснил Горецкий.
Кроме того, если БАЖ лишится своего статуса, организация не сможет больше официально обращаться в различные государственные структуры. Раньше такие обращения иногда помогали — например, правозащитники смогли добиться оказания медицинской помощи журналистам, которые заболели коронавирусом, находясь в СИЗО.
«Естественное раскручивание спирали репрессий»
Волна обысков накрыла и правозащитников из Белорусского хельсинкского комитета (БХК), созданного еще в 1995 году. «В последний год Беларусь столкнулась с беспрецедентным давлением на любую активность, альтернативную государственной. После того, как были подавлены протесты, репрессии фокусировались на журналистах, структурах гражданского общества и правозащитниках», — объяснил глава БХК Олег Гулак.
Сейчас БХК — как и многие другие организации — находится под угрозой закрытия. Минюст уже вынес комитету соответствующее предупреждение. При этом Гулак уверен: большинство белорусских правозащитников давно были готовы к лишению официального статуса — и продолжат работать без него.
В пример Гулак привел самую известную правозащитную организацию страны — центр «Весна». Он лишился государственной регистрации еще в 2003-м из-за участия в наблюдении за президентскими выборами 2001 года.
После июльских обысков в СИЗО находятся сразу несколько сотрудников «Весны» — в том числе глава организации Алесь Беляцкий (в начале 2010-х он уже провел три года в тюрьме). Они задержаны в рамках уголовного дела по статье об «организации и финансировании групповых действий, грубо нарушающих общественный порядок» и уклонении от уплаты налогов.
Однако «Весна» продолжает работать. С начала протестов в августе 2020-го сотрудники центра вели списки задержанных, помогали родственникам с передачами в изоляторы и организовывали помощь для пострадавших от силовиков. А пока власти громили независимые медиа, именно «Весна» подробно освещала процессы над оппозиционерами.
В разговоре с «Медузой» сотрудница «Весны» Наталья Сацункевич подчеркнула, что белорусские правозащитники давно привыкли к работе под давлением властей. Из-за этого многие НКО уже имели регистрацию за границей или вовсе многие годы работали неофициально — под угрозой административной и уголовной ответственности. По оценке Натальи, продолжится это и после новой атаки властей.
Сама Сацункевич начала заниматься правозащитой в 2015 году. «Я поехала в Вильнюс в летнюю школу по правам человека, которую организовывала „Весна“. Там более подробно познакомилась с концепцией прав человека, правозащитным движением и очень быстро втянулась», — рассказала девушка.
До этого она училась на биологическом факультете Белорусского госуниверситета и работала в Академии наук. Однако Наталью вынудили уволиться — из-за того, что Сацункевич была наблюдателем на президентских выборах 2015 года.
В протестах 2020 года девушка не участвовала: «Я работала в офисе, мы начинали кампанию по документированию пыток, принимали обращения пострадавших. Было два состояния: либо работа, либо сон».
После этого с преследованием со стороны силовиков столкнулись практически все сотрудники «Весны» — многие были задержаны или арестованы. У Натальи Сацункевич обыск прошел 16 февраля 2021-го . В тот момент правозащитница была за границей (она находится там и сейчас), поэтому всю «сложность общения» с силовиками ощутила ее мама.
«Она сказала, что у нее изъяли личный ноутбук, ее накопления и деньги. Я испытываю очень много злости. Когда думаю про это, мне очень жаль и в какой-то мере стыдно, что маме пришлось с этим столкнуться — фактически из-за меня», — призналась Наталья в разговоре с «Медузой».
Представительница «Весны» уверена: текущая ситуация с НКО — «естественный процесс раскручивания спирали репрессий в Беларуси».
«Волна ликвидаций и лишений — это выдавливание с поля. Власти делают все возможное, чтобы как можно большее количество активных людей покинуло страну. В Беларуси опасно просто быть человеком. Любое стремление быть частью гражданского общества пресекается. Чтобы попасть под уголовную ответственность, не обязательно быть активистом», — подчеркнула она.
Анна Дапшевичюте тоже вынуждена была уехать из Беларуси. Анна — глава организации РАДА, которая уже больше 30 лет защищает права молодых белорусов и развивает образовательные программы в стране. Осенью 2020-го у Дапшевичюте прошел обыск, а в июле 2021-го РАДА получила уведомление о ликвидации.
«Все плохое, что могло произойти, уже происходит. Ситуация трансформировалась в неприятную неопределенность, когда ты не знаешь, с какой стороны снова прорвет», — отметила Анна в разговоре с «Медузой».
«Вопрос только в очередности, к кому придут»
30 июля Александр Лукашенко отметил, что в Беларуси выявили 185 «деструктивных» НКО, представляющих потенциальную угрозу национальной безопасности.
«За каждой структурой стоят десятки и сотни активистов, тысячи попавших под их влияние людей. Фактически был создан легальный ресурс для деструктивной деятельности зарубежных координаторов, которые подбирали и тренировали кадры, — сказал Лукашенко. — Эти кадры, обученные психологическим методикам работы с людьми, — не все, руководители. Навыкам объединения людей на протестных акциях — мы видели в августе [2020-го]. Знаем, кто подбирал возможных лидеров протестного движения, создавал имидж и финансировал деятельность».
По мнению политолога Артема Шрайбмана, такая атака на НКО объясняется просто — в Беларуси просто не осталось больше ничего, что еще можно было разгромить.
«Успехи в погроме врагов для силовиков Беларуси сейчас очень важны. Им нужно показывать свою значимость и репрессивную прыть, а лучший способ это делать — находить врагов для зачистки», — пояснил Шрайбман.
Также, по мнению Шрайбмана, белорусские власти рассматривают преследование правозащитников как своеобразный ответ на санкции Запада. Об этом же напрямую говорил глава МИД Владимир Макей, обещавший, что «гражданское общество перестанет существовать» если западные страны не смягчат свою позицию.
«Поскольку Лукашенко, как и Путин, рассматривает НКО как агентов влияния Запада, то он считает оправданным их наказание. То, что эти организации чаще просто благотворительные, экологические или образовательные, мало кого волнует, — заключает политолог. — В действиях властей никакого сюрприза нет. В сегодняшней Беларуси вопрос только в очередности, а не в том, к кому придут».
Лукашенко пристреливается к НКО